Конференции

Виноградовские чтения 2020 г.

15 января 2020 г. на филологическом факультете состоялись очередные 51-е Виноградовские чтения. Тема чтений — «Глагол и глагольные категории в словаре, грамматике и тексте (Уроки В.В. Виноградова)» — соединила восемь докладов, представлявших разные научные направления и дисциплины: русистику и типологическую лингвистику, синхронию и диахронию, нормативную грамматику и диалектологию, морфологию и синтаксис, лексическую семантику и анализ текста. Чтения открыл исполняющий обязанности декана филологического факультета профессор А.А. Липгарт, который в своем приветственном слове обратился к трудам академика В.В. Виноградова. На примере этих работ В.В. Виноградова А.А. Липгард показал, как живут и развиваются плодотворные научные идеи в истории русской филологической науки, отметил актуальность трудов В.В. Виноградова и необходимость изучения наследия В.В. Виноградова при подготовке будущих филологов.

С.Г. Татевосов (МГУ) в своем докладе «Акциональность: русский глагол в типологической перспективе», предложил способ межъязыкового сопоставления языков с разными акциональными системами: языков с деривационным видом, то есть таких, в которых акциональный потенциал глагольной основы распределяется по нескольким лексическим единицам, и языков со словоизменительным видом, в которых глагольный вид реализуется в пределах парадигмы одного глагола.

Докладчик отметил, что тот исследователь, который принимает деривационную трактовку русского вида, обнаруживает, что в парадигме русской глагольной лексемы выражается исключительно семантическое противопоставление по временной референции (без учета согласовательных категорий рода, лица и числа). Вид оказывается выброшен в сферу межлексемных отношений, и видовое противопоставление становится лишь одним из частных семантических отношений между разными дериватами от одной основы. Из этого следует, что никакая акциональная классификация, характеризующая глагольные лексемы языка типа английского (например, классификация З. Вендлера), неприменима непосредственно к лексическим единицам русского языка, так как в этих языках (типа русского) лексические единицы имеют различный «аспектуальный вес»: написать имеет ровно половину акциональных возможностей write, а вторую половину берет на себя писать. По сравнению с английскими лексемами русские лексемы акционально неполны. В качестве решения проблемы построения акциональной классификации предлагается использовать понятие акциональной пары, то есть пары деривационно связанных разновидовых глаголов — таких, в которых семантическое различие между ними, если оно есть, исчерпывается одним из межъязыковых акциональных значений. — состояние, процесс, вхождение в состояние, вхождение в процесс, мультипликативный процесс. Выделенные акциональные пары отчасти совпадают с видовыми, однако не тождественны им. Акциональные пары объединяются в акциональные группы — такие наборы глаголов, которые реализует весь акциональный потенциал, заключенный в общей для них глагольной основе. Акциональная классификация для русского языка и других языков с аналогичной видовременной системой — это классификация акциональных групп, множество которых разбивается на акциональные классы. Основные акциональные классы русского языка — сильный предельный, слабый предельный, пунктивный, непредельный, слабый и сильный ингрессивно-непредельные, стативный, слабый и сильный инцептивно-стативные, двупредельный и несколько разновидностей стативно-процессного. Данные русского языка органично встраиваются в систему обобщений, полученных на материале языков со словоизменительными видовыми системами, и в результате возникает последовательная и систематическая картина. Имеется неизменное — по-видимому, универсальное или близкое к универсальному — ядро акциональных классов, вокруг которого монотонно нарастает периферия, подверженная достаточно ограниченному межъязыковую варьированию. Русская акциональная система — одна из точек в универсальном пространстве типологических возможностей.

М.Ю. Сидорова (МГУ) в докладе «Глагол и глагольные категории в русском естественнонаучном тексте» представила результаты квантинативного исследования научных текстов, задачей которого было уточнение существующих характеристик научного стиля. Докладчик выдвинула предположение, что существующие в функциональной стилистике лексико-граматические характеристики научного стиля сосредоточены только на выявлении общих черт научного стиля речи как такового (существенное преобладание имен над глаголами, форм настоящего времени несовершенного вида над прочими глагольными формами, безличность и т.п.) и не касаются дисциплинарной специфики текстов. Грамматические доминанты отдельных дисциплин оказываются менее значимы. Существующий подход требует корректировки. В докладе такая корректировка была представлена на материале созданных под руководством М.Ю. Сидоровой 12 корпусов собственно научных и научно-учебных текстов, представляющих 10 естественнонаучных областей. В центре рассмотрения были языки химии и биологии. Результаты ручного и автоматизированного анализа показали существенную грамматическую специфику отдельных областей естественнонаучного знания как на уровне частей речи, так и на уровне функционирования грамматических категорий. Это касается, в частотности, глагольной лексики (в том числе неполнознаменательных глаголов, традиционно рассматриваемых как примета научного стиля) и глагольных форм (в том числе причастных и деепричастных), а также предлогов, предметных и признаковых существительных и др. Эта специфика обусловлена более тематически, чем жанрово. Ее обнаружение имеет прямые следствия для изменения подхода к научному тексту как к объекту обучения и в курсах русского языка и культуры речи (академической коммуникации) для русскоязычных студентов, и в при преподавании РКИ.

Доклад О. В. Хорохординой (СПбГУ) «Роль двувидовых глаголов в дифференциации типов текстовых компонентов» был посвящен интерпретации коммуникативно-текстовых функций двувидовых глаголов. Основываясь на идеях В. В. Виноградова о взаимосвязи лексической и грамматической семантики глаголов, которая проявляется как на уровне предложения, так и на уровне текста, О.В. Хорохордина проанализировала фрагменты текстов, в которых двувидовые глаголы употребляются в позиции нейтрализации глагольных видов. Анализ текстового материала показал, что неразличение видов контекстно обусловлено: оно является отличительной чертой текстовых фрагментов («компонентов») констатирующей семантики (информативный регистр речи). Такая текстовая функция двувидового глагола была обозначена в докладе термином «биаспектив». В результате анализа материала были выделены четыре специфических варианта информативного регистра речи, основанных на употреблении биаспектива.

В докладе А.В. Тер-Аванесовой (ИРЯ РАН) на тему «Формы причастий прошедшего времени и перфектные конструкции в опочецких говорах» были охарактеризованы формы и синтаксические функции причастий прошедшего времени и в первую очередь — их употребление в перфектных конструкциях в говорах Опочецкого р-на Псковской области. Материал представляет собой полную выборку контекстов с причастиями из приблизительно восьми часов аудиозаписей диалектной речи (всего около 400 контекстов). В опочецких говорах и небольшой части соседних с ними тверских ш-причастия образованы от основы прошедшего времени (явилшии под.), что не встречается нигде за пределами этого небольшого ареала. Употребление полных и кратких форм, видовая принадлежность, залоговые формы причастий рассмотрены в связи с их синтаксическими функциями. Была дана характеристика образования форм перфекта настоящего, прошедшего времени, сослагательного наклонения, отрицательных форм перфекта, диатезные типы перфектных конструкций, падежное маркирование субъекта и объекта. Согласование глагола-связки и причастий с подлежащим и их формы в случае отсутствия подлежащего охарактеризованы в связи с особенностями редукции /о/ в заударном конечном открытом слоге. Были приведены количественные данные употребления форм н/т-причастий, согласованных и несогласованных с подлежащим, в том числе несогласованных неусеченных форм (/дáно/) и усеченных (/дан/); несогласованные формы совпадают с формами среднего рода.

Докладчица убедительно доказала, что опочецкие говоры имеют особую систему морфолого-диатезных типов перфектных конструкций, выделяющую их среди других восточнославянских диалектов. Как и системам перфектных форм большинства северно- и среднебелорусских говоров, опочецкой системе свойственно строгое распределение залоговых форм причастий в зависимости от переходности/непереходности глагола. Вследствие этого в объектно-результативных конструкциях выступают н/т-причастия от переходных глаголов, а в субъектно-результативных — ш-причастия от непереходных глаголов, исключения немногочисленны, часть их имеет общерусский характер; в большинстве русских говоров это распределение нарушено. В отличие от белорусских говоров, в опочецких говорах, как и во всех русских говорах, знающих формы перфекта, агенс может быть выражен сочетанием у/в +«родительный/местный» падеж. Например.: В него дом построено (Р. ед., ‘Он построил дом’), Хоть бы один струко сталши, всё уже в крысах обмолочен (М. мн., ‘Хоть бы один стручок гороха остался, всё уже обмолотили крысы’). Как и в северо-западных русских говорах, в опочецких говорах возможно отсутствие согласования н/т-причастия с подлежащим, что для белорусских говоров нехарактерно. Таким образом, опочецкая система перфектных конструкций совмещает особенности севернобелорусских и северо-западных русских систем, в результате этого совмещения образуется специфическая система перфектных конструкций, не представленная более ни в каких говорах. Компромиссный характер этой системы находится в соответствии со статусом опочецких говоров как переходных между белорусскими и русскими (Н.Н. Дурново, Е.Ф. Карский).

Доклад М.Я. Дымарского (РГПУ, ИЛИ РАН) «Еще раз о связке в номинативных предложениях» был посвящен решению проблемы классификации предложений типа «Была жара» (двусоставное или односоставное) и, соответственно, определению грамматического статуса глагола быть в этих предложениях. Докладчик обосновывал односоставность предложения и связочный статус глагола. Основными аргументами в пользу такого решения были следующие: 1) формы глагола быть в таких предложениях лексически опустошены и существенно отличаются от омонимичных полноценных форм экзистенциального быть, например в случаях типа «А он [суслик] — есть; 2) предложение Была жара (Маяковский) и Сначала была жара, а потом пропала обладают разным интонационным оформлением и различной коммуникативной структурой; 3) полноценный глагол быть, в отличие от связки быть, не может принимать нулевую форму в презенсе без особых условий (таких, как (а) квантификация отторжимого отвлеченного объекта обладания — У меня есть время — У меня Ø много времени; (б) конкуренция семантических категорий посессивности и локативности, представленных детерминантами: У меня есть гвоздь — У меня в кармане Ø гвоздь); 4) невозможность общеотрицательных конструкций — *Здесь не была библиотека; *Не тишина при возможности частноотрицательных (Здесь была не библиотека). Эти свойства конструкций типа Была жара указывают на то, что была не сказуемое, а только связка, а сами конструкции следует квалифицировать как односоставные номинативные предложения, в которых системно предусмотрена связка (CopN1).

Е.А. Смирнова (ИРЯ РАН) в докладе «Лексико-семантический разряд глаголов в русском семантико-грамматическом словаре» рассказала о работе над «Семантико-грамматическим словарем русских глаголов», которая ведется в ИРЯ РАН. Перед авторским коллективом стоит задача создать словарь, в котором семантический класс глаголов был бы представлен во всех его грамматических возможностях (от уровня морфемы до уровня текста). Каждый класс глаголов анализируется в Словаре по следующим параметрам: общность лексической семантики, морфемная структура и словообразование, морфология (объем парадигмы), синтаксис (типы конструкций, набор валентностей), текст (регистровые условия, субъектная перспектива). Основная задача исследователей — обосновать грамматическую значимость глагольного класса, выделить релевантные для грамматики семантические свойства глаголов. Анализ глаголов проводится на материале Национального корпуса русского языка (основной корпус, временной период — последние 50 лет). В докладе были представлены рабочие материалы к словарной статье глаголов профессиональной деятельности (глаголы на —ничать, образованные названий профессий): извозничать, кустарничать, кухарничать, малярничать, плотничать, портняжничать, рукодельничать, скорняжничать, слесарничать, столярничать. Для этой группы глаголов частотными являются формы 3-го лица, формы прошедшего времени и инфинитив, что получило в докладе функционально-текстовое обоснование: принадлежность этой глагольной лексики информативному регистру речи. Появление вторичных (оценочных) значений у отдельных глаголов связано не только с изменением картины мира, но и с изменением субъектной перспективы (появлением субъекта мнения и оценки), при этом глаголы из разряда объективно-констатирующих переходят в класс глаголов интерпретации.

В докладе И.И. Макеевой (ИРЯ РАН) «Историческая семантика русского глагола»

была рассмотрена семантическая история четырех глаголов (восхититься, возмутиться, восторгаться, изумиться) начиная с их первой фиксации в памятниках русской письменности по настоящее время. Были показаны этапы, через которые прошли эти глаголы, прежде чем они приобрели значение эмоционального состояния. В русской письменности лексемы фиксируются в XI-XIII веках, и изначально три из них не принадлежали к глаголам состояния, а один обозначал нездоровое психическое состояние Эмотивная семантика появилась в процессе языковой эволюции, при этом все слова утратили свое первоначальное значение.

Три слова из четырех — восхититься, возмутиться, восторгаться — объединяет схожая структура, включая одну и ту же приставку, а также то, что на разных этапах исторического развития они обозначали движение. У восхититься обозначение эмоционального состояния отмечается в памятниках русской письменности начиная с XIV в. Но поскольку тексты восходят к раннему времени, автор доклада предположила, что и значение «восхититься, прийти в восторг» могло существовать уже в XII столетии. Позднее всего — только в XVIII в. — эмотивное значение фиксируется у восторгаться. Глагол долгое время сохранял первоначальную семантику, унаследованную из праслав. *tъrgati (sę). В древне- и старорусском языке пребывание в состоянии восторга передавалось словосочетанием существительного с глаголом быть в восторге. Со временем, когда этой конструкции стало недостаточно в силу ее некоторой семантико-грамматической ограниченности, потенциальное обозначение состояния восторга реализовалось у глаголов восторгаться и восторгнуться. Лексема изумиться унаследована из праславянского лексического фонда: праслав. *jьzumiti (sę). Глагол был известен в старославянском языке; в памятниках восточнославянской письменности отмечается с XI в. Древнейшее значение «сойти с ума, обезуметь, потерять рассудок» сохраняется в начале XVIII в., а в дальнейшем выходит из употребления. В русском литературном языке оно утрачено, но при этом сохранилось в диалектах. Вторичное значение «очень сильно удивиться» фиксируется у глагола изумиться только в Новое время, то есть в XVIII столетии. Однако ряд обстоятельств, в том числе аналогичная семантика у однокоренного глагола изумляться, отмечаемая с XI в., заставляет усомниться его в столь позднем появлении.

Семантическая эволюция четырех глаголов, известных с древнерусского периода и принадлежащих актуальному составу современного русского языка, демонстрирует антропоцентричную направленность развития их семантики. Семантические изменения сопровождались (но не обязательно синхронно в плане хронологии) выходом из употребления других однокоренных глаголов с аналогичной семантикой. Пограничным для семантического развития слов оказывается XVIII в. В это время у одних глаголов первичные значения начинают выходить из употребления и утрачиваются, для других — Новое время становится последним этапом их существования.

В докладе Н.В. Халиковой (МГОУ) «Глагол как лингвистический феномен и как метаязыковой инструмент в научном дискурсе акад. В.В. Виноградова» был предложен анализ глаголов в их метаязыковой функции. Объектом исследования стали научные тексты В.В. Виноградова, посвященные русскому глаголу. Глагол как объект научного мышления в научном идиостиле Виноградова связан с лексемами строй, пространство, движение. Активное движение (его сила, время, пространство) является доминантой образного представления ученого о грамматике глагола. В образных идиостилевых единицах глагол представлен как событие (′процесс′), отрезок действительности (′время′), фрагмент действительности (′пространство′, ′картина′), субъект действия, проявляющий себя с большей или меньшей силой. При этом типичные для метаязыка неакциональные глаголы заменяются Виноградовым акциональными (динамическими) глаголами. Глагол из предмета речи становится «действующим лицом» научного сюжета.

Итоги чтений подвела Н.К. Онипенко; она отметила высокий научный уровень чтений 2020 и широту научной проблематики, а также передала присутствующим благодарность президента филологического факультета и заведующей кафедрой русского языка М.Л. Ремневой. М.Л. Ремнева выразила уверенность в том, что Виноградовские чтения в МГУ являются свидетельством преемственности в русской филологической науке, примером внимания и уважения современного лингвистического сообщества к выдающимся филологам XIX-XX вв.

Н.К. Онипенко,

27 января 2020 г.

2024  2023  2022  2021  2020  2019  2018  2017  2016  2015  2014  2013  2012  2011  2010  2009  2008  2007  2006  2005  2004  2003  2002  1999  1998  1997  

---

Виноградовские чтения

Чтения памяти В. А. Белошапковой

Ломоносовские чтения. Секция кафедры русского языка